Мстислав Русаков
Юрист Центра информации по правам человека
4 ноября 2008 года
МИНИН И ДРУГИЕ ПРОТИВ ЭСТОНИИ
Предыстория
В 1994 году между Эстонией и Россией было заключено Соглашения о социальных гарантиях пенсионерам Вооружённых Сил РФ на территории Эстонской Республики (далее Соглашение). В 1995 году это соглашение было ратифицировано парламентом Эстонии и вступило в силу на её территории.
В соответствии со ст. 5 этого Соглашения:
«Военным пенсионерам, которые приобрели право на пенсионное обеспечение в соответствии с законодательством Эстонской Республики, могут, по их желанию, назначаться и выплачиваться пенсии соответствующими органами Эстонской Республики за счёт её средств. При этом выплата пенсий, ранее назначенных Российской Федерацией, приостанавливается на период выплаты пенсии органами Эстонской Республики и наоборот».
На тот момент требование выбора одной пенсии из двух было обосновано тем, что, во-первых, российская военная пенсия в 2-3 раза превышала эстонскую гражданскую и на неё вполне можно было прожить, во-вторых, при начислении эстонской пенсии по действующему тогда законодательству учитывался также и российский военный стаж.
17 августа 1998 года в России произошёл дефолт, и с той поры российская военная пенсия в Эстонии перестала расти. В 2000 году в Эстонии были сделаны изменения в пенсионном законодательстве и в пенсионный стаж перестали включать срок службы в Советской (Российской) Армии. Российские военные пенсионеры стали перед выбором: продолжать ли получать военную пенсию от России (которая стала уже меньше чем эстонская за полный стаж) или получать эстонскую гражданскую пенсию за урезанный стаж. И в том и в другом случае речь идёт об очень незначительных суммах, на которые трудно выжить в Эстонии (2-4 тысячи крон). Для сравнения эстонские военные пенсии превышают российские в 2-3 раза. И это понятно. Если в российской (советской) армии служили миллионы, то количество эстонских военных пенсионеров более чем незначительно.
25-26 апреля 2001 г. на X заседании Смешанной Российско-Эстонской комиссии, образованной на основании ст. 12 Соглашения от 26 июля 1994 года, российская сторона выступила с инициативой дать возможность российским военным пенсионерам получать обе пенсии одновременно. Также в ноте, направленной МИД РФ в МИД Эстонии в июне 2004 года, содержалось предложение исключить из ст. 5 Соглашения последнюю фразу, что открыло бы возможность получения росийскими военными пенсионерами второй пенсии. Вновь этот вопрос был поставлен в июне 2005 года и в октябре 2006 на проходивших в Таллине заседаниях Смешанной комиссии.
Эстонская сторона все эти инициативы отвергла. В октябре 2005 года она выразила в качестве мотива для отказа то, что это якобы поставит в неравное положение эстонских пенсионеров (которые тоже не могут одновременно получать и военную и гражданскую пенсию). Но эстонская сторона не учла тот факт, что эстонские военные пенсионеры не получают две пенсии от одного государства, а в данном случае речь идёт о двух бюджетах двух государств.
Также эстонская сторона не правильно истолковала понятие неравного обращения (дискриминации). Антидискриминационные Директивы ЕС дают следующее определение дискриминации — она имеет место, если с одним лицом обращаются, обращались или будут обращаться хуже, чем с другим в сопоставимой ситуации.
Описанное выше сравнение российских военных пенсионеров с эстонскими явно несопоставимо. Сопоставимым же в данном случае было бы сравнение российских военных пенсионеров с живущими в Эстонии военными пенсионерами иных государств. Последние имеют право получать обе пенсии: как военную от государства своего происхождения, так и гражданскую от Эстонии. Этот факт был подтверждён Департаментом Социального страхования Эстонии.
В 2005 году Социальный отдел Российского посольства заключил договор о сотрудничестве с Департаментом социального страхования Эстонии. Основной целью договора был обмен информацией между этими структурами по части назначения эстонской пенсии российскими военными пенсионерами. Т. е., если раньше местные эстонские пенсионные департаменты при назначении эстонской пенсии требовали предоставить справку об отказе от российской, то сейчас они перестали это делать, рассчитывая на то, что Социальный отдел Российского посольства при получении соответствующей информации лишит пенсионера российской пенсии.
Многие этим воспользовались. Начиная с января 2006 года оформление российскими военными пенсионерами эстонской пенсии стало носить массовый характер. Всего лиц имеющих право на одновременное получение обоих пенсий достигает 2 тыс. человек. Социальный отдел Российского посольства не реагировал на сообщения эстонской стороны о назначении военным пенсионерам эстонских пенсий и продолжал платить российские. Ход был правильным. Следуя Соглашению, приостановление выплаты российской пенсии является прерогативой российской стороны. Эстония же, исходя из Соглашения, приостанавливать выплату эстонской пенсии в данном случае не вправе. Она могла бы это сделать только в том случае, если эстонский гражданский пенсионер оформил бы российскую военную пенсию.
Тем не менее, в нарушении процедуры, предусмотренной ст. 5 Соглашения, начиная с 28 апреля 2006 года, эстонские пенсионные департаменты начали приостанавливать выплату эстонской пенсии российским военным пенсионерам. Часть из них обратились за правовой помощью в Центр информации по правам человека. На основании этих обращений было составлено порядка 63 жалоб в административные суды Эстонии. 47 военных пенсионеров прошли все судебные инстанции в Эстонии, не получив удовлетворения своим жалобам. 47 из них подали жалобы в Европейский суд по правам человека
Производство в судах первой инстанции
В жалобах в административные суды Эстонии указывались следующие основные аргументы:
- Приостановление выплаты пенсии Эстонией нарушает предусмотренную Соглашением процедуру, ибо в данном случае приостановление выплаты пенсии является только российской прерогативой.
- Лишение российских военных пенсионеров одной из пенсий является дискриминационным, так как живущие в Эстонии военные пенсионеры иных государств имеют право получать обе пенсии.
- Соглашение является международным договором, имеющим высшую юридическую силу в государстве, но есть и другие международные договоры, которые обязывают Эстонию выплачивать пенсии всем её жителям – это Международный пакт ООН об экономических, социальных и культурных правах и Социальная Хартия Совета Европы. Оба этих нормативных акта ратифицированы Эстонией и также имеют высшую силу на её территории. Избирательность в пользу дискриминационного договора, а не в пользу международных договоров, гарантирующих права человека (которые, как известно универсальны), выглядит по меньшей мере, странной.
- В международном праве существует принцип, закреплённый во всех международных правозащитных актах, в соответствии с которым права человека не могут ограничиваться международным договором. То есть, государство не может использовать международный договор для ограничения прав человека, если внутреннее законодательство предусматривает более широкие права. Здесь же ст. 5 Соглашения о социальных гарантиях пенсионерам вооружённых сил как раз ограничивает социальные права и потому, исходя из приведённого выше международного принципа, не может применяться.
- Приостановка выплаты пенсии также нарушает международный принцип правомерного ожидания. Пенсионерам пенсия назначалась пожизненно, и их ожидания были связаны с тем, что это именно так и будет. Государство же обмануло их ожидания, нарушив тем самым международный принцип.
- В 1990 году Эстонией был принят Закон о социальном налоге. В соответствии с этим законом на брутто-зарплату работника начисляется 20% социального налога. Целью социального налога при этом является последующая выплата пенсии работнику. Военные пенсионеры от этих выплат избавлены не были. Начиная с 1998 года этот социальный налог перечисляется на индивидуальный лицевой счёт работника, то есть уже непосредственно накапливается для последующей выплаты пенсии. Таким образом, здесь мы имеем дело с обязательным государственным пенсионным страхованием, что является имуществом в понимании ст. 1 Протокола 1 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее Конвенции). И если государство присваивает страховые выплаты и при этом ни выплачивает пенсии, ни возвращает их обратно, то здесь уже речь идёт о лишении лица имущества государством в понимании ст. 1 Протокола 1 Конвенции.
- Толкование второго предложения ст. 5 Соглашения также вызывает сомнения:
- «Военным пенсионерам, которые приобрели право на пенсионное обеспечение в соответствии с законодательством Эстонской Республики, могут, по их желанию, назначаться и выплачиваться пенсии соответствующими органами Эстонской Республики за счёт её средств».
- Если толковать буквально, то речь идёт о тех правах на пенсию, которые были на момент заключения (или ратификации) Соглашения (прошедшее время). Следовательно, на те права, которые возникнут после ратификации (будущее время) эта статья не распространяется.
- В Директивах ЕС во избежание разночтений употребляются сразу три времени глагола. Например, «обращались, обращаются, или будут обращаться».
Решения судов первой инстанции, независимо от места их нахождения, были написаны под копирку. При этом мотивировка отказов, по меньшей мере, вызывает удивление. Используется такая аргументация как:
1. Эстония была правомочна приостановить выплату своих пенсий российским военным пенсионерам, так как в ст. 5 Соглашения недвусмысленно сказано, что российский военный пенсионер может получать только одну пенсию по своему выбору.
Следуя логики суда, любой прохожий может остановить водителя превысившего скорость и оштрафовать его в свою пользу, так как в законе недвусмысленно сказано, что превышать скорость нельзя и что это наказывается денежным штрафом. Но помимо права есть ещё процедура применения права. Как водителя может оштрафовать только уполномоченное на это государством лицо, точно также и право приостановить выплату пенсии имеет уполномоченное Соглашением государство (в данном случае Россия). Если Россия этого не делает, нарушая тем самым Соглашение, то это может явиться основанием для предъявления ей ноты протеста со стороны Эстонии, но это не может быть основанием для произвольного наказания российских военных пенсионеров лишением их эстонской пенсии.- в этом соглашении дискриминации нет и быть не может потому, что это двусторонний международный договор. Следуя этой логике и в Пакте Молотова-Риббентропа с его секретным протоколом права граждан Прибалтийских республик не нарушаются и не могут нарушаться, так как это международный двусторонний договор.
2. Неравного обращения по отношению к российским военным пенсионерам нет потому, что суду ничего не известно о том, что военные пенсионеры иных государств имеют право на эстонские гражданские пенсии.
И это заявление было сделано притом, что внутреннее пенсионное законодательство Эстонии не содержит запрета на получение гражданской пенсии иностранными военными пенсионерами. Точно также отсутствуют аналогичные соглашения с другими государствами, которые бы ограничивали это право. Здесь действует основополагающий принцип правового государства: разрешено всё, что не запрещено. Но по видимому суду ничего неизвестно, ни об этом принципе, ни о том, что Эстония – это правовое государство. И это несмотря на то, что для облегчения работы суда сразу вместе с жалобой был предоставлен ответ на запрос Центра информации по правам человека в Департамент социального страхования, в котором сообщалось, что в отношении пенсионного обеспечения иных иностранных военных пенсионеров какое-либо соглашение их государств с Эстонией отсутствует. Следовательно, у суда на руках были все факты неравного обращения и их сомнения в том, что иные иностранные военные пенсионеры имеют право на эстонскую гражданскую пенсию, было продиктовано скорей предвзятостью, чем некомпетентностью. Более того, судом было заявлено, что в Соглашении дискриминации нет и быть не может потому, что это двусторонний международный договор. Следуя логики суда любой двусторонний договор, даже если он нарушает все статьи Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее ЕКПЧ), даже если он предусматривает физическое уничтожение всех проживающих на территории договаривающихся сторон цыган или иной этнической или социальной группы, законен и пропорционален уже только в силу своей двусторонности (международности).
3. Приведённые в жалобе ссылки на международные правозащитные акты не имеют отношения к делу, так как в них ничего не сказано о том, что Эстония должна платить гражданские пенсии российским военным пенсионерам.
И ведь действительно не сказано. Там используются такие понятия как «всем», «каждому» и т. п. И было бы странно, если бы в каком-то международном акте ООН, появившемся в 50-х, 60-х года прошлого столетия было бы сказано: каждый житель государства-участника данного Пакта имеет право на пенсионное обеспечение со стороны государства своего проживания. И даже российские военные пенсионеры, которые живут в Эстонии, тоже имеют на это право. По-видимому, суд согласился бы воспринимать только такие формулировки. Впрочем, я полагаю, что даже в этом случае, они нашли бы тысячу причин не платить пенсии «оккупантам».
4. О принципе, в соответствии с которым международные правозащитные договоры не должны сужать права человека тех лиц, в отношении которых они заключены, если внутренним законодательством они обеспечиваются в большей степени, суду также оказалось ничего неизвестно, и он был им проигнорирован как не имеющий отношения к делу.
5. Принцип правомерного ожидания, по мнению суда не был нарушен потому, что военные пенсионеры знали о существовании ст. 5 Соглашения, которая запрещает получение одновременно российской военной пенсии и эстонской гражданской. Они действительно знали о ст. 5 Соглашения. Но точно также знали, что, во-первых, эта статья дискриминационна, а принцип недискриминации выше по своей юридической силе двусторонних соглашений; во-вторых, раньше для назначении эстонской пенсии пенсионный департамент требовали справку об отказе от российской, сейчас же — нет; и наконец, в-третьих, ни кем не скрывался факт получения российской военной пенсии, и несмотря на это и ст. 5 Соглашения пенсионными департаментами пенсии назначались с формулировкой «пожизненно». Исходя из этого, у российских отставников возникло вполне определённое правомерное ожидание, что государство не будет отбирать от них, то, что дало.
6. Обязательное пенсионное страхование, по мнению суда, не налагает на государство никаких обязательств. Оно обязательно и все должны его выплачивать, не ожидая чего-то взамен от государства. Таким образом, если договор накопительной пенсии заключён с частным банком, то банк обязан его исполнить, здесь же государство исполняет свои обязательства по своему усмотрению.
7. Грамматическое толкование ч. 1 ст. 5 Соглашения также не вызвало доверие у суда. По его мнению, эстонский текст Соглашения однозначен и сомнений в толковании ч. 1 ст. 5 не вызывает. На самом деле в эстонском варианте используется формулировка: „sõjaväepensionäridele, kellel on õigus…“ (военные пенсионеры, у которых есть право…). В эстонском языке нет будущего времени и вместо будущего используется настоящее. Суду будущее время в данном случае кажется более предпочтительным, что лишний раз доказывает его предвзятость. Но было бы логично предположить, что, так как речь идёт об одном Соглашении, то и эстонский текст договора должен быть максимально близок по смыслу русскому. И, таким образом получается, что и в эстонском варианте речь идёт о тех, кто имеет право на эстонскую пенсию в настоящем времени, то есть на момент подписания договора, и эта статья не распространяется на тех, кто приобрёл право на эстонскую пенсию позже.
8. Также, несмотря на то, что в ч. 1 ст. 28 Конституции Эстонии сказано, что каждый житель Эстонии имеет право на пенсию по старости, Эстония, по мнению суда, не обязана платить пенсии российским военным пенсионерам потому, что это за неё делает Россия. Суд при этом не принял во внимание, что ни Конституция, ни международные правозащитные акты не предусматривает возможность перекладывания обязанности государства по социальному обеспечению своих жителей на иностранное государство. Пенсия по старости – это не пособие по бедности. Её платят всем независимо от наличия или отсутствия другого дохода и размера последнего.
И это ещё не самые несуразные высказывания административных судей Эстонии.
Производство в судах второй и высшей инстанции
Не рассчитывая на добросовестность окружных судов (суды второй инстанции) Центр информации по правам человека сделал новый запрос в Департамент социального страхования, в котором недвусмысленно спросил о том имеют ли право иностранные военные пенсионеры (кроме российских) получать эстонскую гражданскую пенсию. Департамент социального страхования не ответил на запрос в предусмотренный ст. 6 «Закона Эстонской Республики об ответах на информационные записки и на ходатайства о получении разъяснений» 30-дневынй срок, что послужило основанием для подачи Центром информации по правам человека жалобы в Таллинский административный суд. Только после этого с двухнедельным опозданием пришёл ответ, в котором не содержалось ответа на поставленный вопрос, о чём со стороны Центра информации по правам человека было тут же заявлено суду. Только тогда представитель Социального департамента Эстонии лично принёс ответ на запрос, в котором признавался факт, что все иностранные военные пенсионеры, кроме российских, имеют право на эстонскую гражданскую пенсию. Этот документ был приложен к апелляционным жалобам.
Окружные суды полностью согласились с доводами административного суда, добавив от себя следующее:
1. Неравное обращение в отношении российских военных пенсионеров они уже не смогли отрицать, ссылаясь на своё незнание положения других иностранных военных пенсионеров иных государств. Поэтому суд признал данное положение недискриминационным на том основании, что российские военные пенсионеры это отдельная группа и внутри этой группы дискриминации нет. Сравнивать же российских военных пенсионеров с военным пенсионерами НАТО и ЕС неправомочно, так как Эстония – член ЕС и НАТО. Здесь стоит отметить, что, во-первых, помимо стран ЕС и НАТО в мире ещё полторы сотни государств, чьи военные пенсионеры также имеют право на гражданские пенсии в Эстонии при наличии необходимого стажа. Во-вторых, в социальной сфере неравное обращение допускается только на основании гражданства. В данном случае среди российских военных пенсионеров есть и граждане Эстонии.
2. Суд отверг грамматическое толкование ст. 5 Соглашения, предпочтя ему логическое. По его мнению, ситуация, когда эстонский гражданский пенсионер становится российским военным пенсионером после подписания Соглашения невозможна. Поэтому было бы неправильно предположить, что в Соглашении заложено ограничение Эстонской стороны на приостановление выплаты эстонской пенсии. На самом деле российскому военному пенсионеру никто не мешал бы отказавшись от российской военной пенсии перейти на эстонскую гражданскую, что достаточно распространено среди нижних чинов, так как их российская пенсия весьма незначительна. Таким образом, он стал бы эстонским гражданским пенсионером. Потом, российская военная пенсия могла бы стать больше, чем эстонская гражданская, и он мог бы перейти с эстонской пенсии на российскую. И в этом случае Эстония имела бы право, исходя из ст. 5 Соглашения, прекратить выплату своей пенсии. Соглашением было бы непродуманным и неполным, если бы оно не предусматривало подобные случаи. Поэтому логическое толкование, предложенное судом не верно.
Государственный суд Эстонии пошёл ещё дальше. Он своими определениями вообще отказался принимать кассационные жалобы в производство. Данные определения являются окончательным решением государства.
Лёд тронулся…
На данном этапе внутри Эстонии все дела оказались проигранными. Может возникнуть вопрос: а стоило ли вообще это затевать, если результат отрицателен? Более того, о том, что он будет отрицательным, можно было догадаться сразу.
На самом деле понятия справедливости-несправедливости, а также дискриминационности-недискриминационности не являются чем-то раз и навсегда предопределёнными и незыблемыми. Например, когда-то кровная месть считалась правомерным поведением. В 60-е годы прошлого столетия в США считалась чем-то совершенно нормальным сегрегация афро-американцев. Их не допускали в школы для белых, в бары, рестораны. И это воспринималось как добрые обычаи, и никто не говорил о том, что это дискриминация. Возможно эта ситуация сохранилась бы и до сих пор, если бы не появился Мартин Лютер Кинг. Во вполне цивилизованной Швейцарии женщины получили избирательное право только в 1971 году.
Государство здесь действует по принципу: дитя не плачет – мать не разумеет. В 2006 году эстонская сторона однозначно считала, что ситуация, когда российские военные пенсионеры могут получать только одну пенсию вполне справедлива. Сейчас же, после процессов, позиция эстонской стороны претерпела существенные изменения. Эстонский МИД трижды заявил, что
Соглашение не соответствует современным реалиями и его надо изменить. Это было заявлено в ответ на запрос Союза Ветеранских организаций, на заседании Государственного суда по делу российского военного пенсионера Кирса, в ответе на запрос Центра информации по правам человека. Если раньше Эстония вообще отказывалась обсуждать этот вопрос, то сейчас она уже сама является инициатором изменения ст. 5 Соглашения. Очередное заседание Смешанной Российско-Эстонской комиссии для его разрешения было назначено на сентябрь этого года, но по известным причинам не состоялось.
Срок подачи жалобы в Европейский суд по правам человека составляет полгода с момента выноса последнего внутригосударственного судебного решения. Эти сроки истекали, поэтому у Центра информации по правам человека не было времени ждать потепления российско-эстонских отношений, что и побудило подать жалобы в Европейский суд по правам человека.
Жалобы в Европейский суд по правам человека
Центром информации по правам человека по данному делу было подано три коллективные жалобы в Европейский суд по правам человека. Первая (от 9 человек) была подана в марте 2008 года. Вторая (от 36 человек) – 3 октября 2008 года. Последняя (от 2 человека) была получена судом 20 октября сего года. Второй, наиболее представительной, жалобе было присвоено символичное название «Минин и другие против Эстонии».
В ней в частности указывалось, что Эстония нарушает ст. 1 Первого протокола Европейской конвенции по правам человека, гарантирующую защиту имущества (пенсия также является имуществом), и ст. 14 Конвенции, налагающую запрет на дискриминацию при обеспечении предусмотренных в конвенции прав.
Нарушение ст. 1 Протокола 1 Конвенции
Согласно ч. 1 ст. 1 Протокола 1 Конвенции:
Каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества, иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права.
Таким образом, для признания Европейским судом нарушения государством ст. 1 Протокола 1 Конвенции необходимо доказать следующее:
1. Право на пенсию – это имущество.
2. Это имущество было отобрано государством.
3. Лишение имущества не было обусловлено общественным интересом и (или) произошло в противоречие с законом и общими принципами международного права.
Пенсия как имущество
С 1 января 1991 года с каждой заработанной кроны военного пенсионера 20 центов шло на счёт целевого пенсионного капитала в бюджет государственного социального страхования для последующей выплаты пенсии. За работу же после 1 января 1999 года размер пенсии определяется исключительно на основании вышеуказанных обязательных страховых выплат.
Европейский суд является прецедентным. В деле «Кяртан Асмудсон против Исландии» Европейский суд признал, что права, вытекающие из сделанных обязательных платежей в системе пенсионного страхования, являются имуществом в понимании статьи 1 протокола 1. Более того, в более свежем прецеденте «СТЕК и другие против Великобритании» (от 2005 года) Европейский суд признал имуществом не только пенсию, назначенную на основании страховых выплат, но и вообще любую пенсию (т. е. в нашем случае и до 1991 года).
Исходя из вышеизложенного, в данном случае имущество имеет двойную природу. Во-первых, это обязательные страховые выплаты в пользу пенсии, во-вторых, это неполученная пенсия с момента приостановления её выплаты и правомерное ожидание, связанное с её дальнейшим получением. Во всех трёх случаях имущество было отобрано государством.
Нарушение общественного интереса
Безусловно, не выплата российским военным пенсионерам гражданских пенсий от Эстонии экономит государственный бюджет. Но общественный интерес в данном случае заключается, прежде всего, в соблюдении законности, справедливости и принципа недискриминации. Податели жалобы честно выполнили свои обязательства перед государством, выплачивая социальный налог в счёт своей пенсии, государство же присвоило их имущество — ничего не предложив взамен. Такое положение вещей вызывает недоверие к государству и провоцирует работу «по-чёрному», без уплаты налогов, что в свою очередь уже приводит к сокращению поступлений в государственный бюджет. В результате государство, во-первых, ведёт себя аморально, обманывая стариков и экономя на них деньги, во-вторых, недополучает определённое количество финансовых средств из-за неуплаты социального налога с нелегальных доходов граждан. Как то, так и другое противоречит интересам общества. Из чего можно сделать вывод, что лишение имущества в данном случае было явно не в общественных интересах.
Нарушение закона
С точки зрения Закона о государственном пенсионном страховании военные пенсионеры имели право на получение гражданских пенсий по старости (так как достигли пенсионного возраста и отработали в Эстонии не менее 15 лет). И эта пенсия была им назначена, исходя из закона. Ст. 5 Соглашения в толковании эстонской стороны запрещает ему получать одновременно и российскую и эстонскую пенсию, но при этом предусматривает определённую процедуру приостановления выплаты пенсии, которая была нарушена. Помимо этого есть международный принцип недискриминации, которому не должно противоречить ни одно международное соглашение. Исходя из этого, можно констатировать, что лишение подателей жалобы имущества было не только не в общественных интересах, но ещё и незаконным.
Нарушение общих принципов международного права
В соответствии со ст. 9 Международного пакта ООН об экономических социальных и культурных правах, а также ст. 12 Европейской социальной хартии каждому должно быть гарантировано пенсионное обеспечение со стороны государства его проживания. Оба этих нормативных акта ратифицированы Эстонией и имеют высшую силу на её территории.
Практически во всех международных правозащитных актах есть оговорка о том, что “Никакое ограничение или умаление каких бы то ни было основных прав человека, признаваемых или существующих в каком-либо участвующем в настоящем договоре государстве в силу закона, конвенции, правил или обычаев, не допускается под тем предлогом, что в настоящем договоре не признаются такие права или что в нем они признаются в меньшем объеме“. Этот принцип также вполне можно считать общим принципом международного права.
Соглашение между Российской Федерацией и Эстонской Республикой по вопросам социальных гарантий пенсионерам Вооруженных сил Российской Федерации на территории Эстонской Республики предполагалось как правозащитный договор. По сути же оказалось, что оно не о социальных гарантиях, а об ограничении социальных гарантий, так как если не было бы этого соглашения, то российские военные пенсионеры получали бы и эстонскую гражданскую пенсию (на основании внутреннего законодательства Эстонии), и российскую военную пенсию (на основании внутреннего законодательства России). Отсюда очевидно, что Соглашением сужаются права, предоставляемые национальными законодательствами договаривающихся сторон российским военным пенсионерам, и тем самым нарушается указанный выше принцип.
Также приостановление выплаты пенсий нарушает принцип недискриминации, установленный в частности «Расовой Директивой».
Пенсионное право постоянно развивается. Само понятие пенсий появилось только в середине прошлого века, но при этом в некоторых государствах были ограничения по поводу получения пенсий со стороны иностранных государств (как, например, во Франции). Потом появилась тенденция к заключениям межгосударственных договоров о взаимном учёте пенсионного стажа, чтобы ни один год стажа, отработанный в каком-либо государстве не пропал.
В третьем тысячелетии произошёл ещё один шаг вперёд. 29 апреля 2004 г. в Европейском Союзе было принято Постановление о координации социальной системы. Ч. 1 ст. 50 этого постановления предусматривает получение пенсии от всех государств, где человек работал и имеет право на получение пенсии по внутреннему законодательству. Ограничения установлены только на то, чтобы человек не получал за один и тот же стаж пенсии от двух или более государств. Следовательно, здесь мы можем говорить ещё об одном общем принципе международного права, в соответствии с которым, человек может получать пенсии от неограниченного количества государств, и факт получения пенсии от одного государства не может быть основанием для ограничения права на получения пенсии от другого.
Таким образом, в данном случае произошло нарушение четырёх общих международных принципов:
— принципа, обязывающего государство гарантировать социальное обеспечение (в том числе пенсионное обеспечение) для всех своих легальных жителей;
— принцип, запрещающий ссылаясь на международный договор сужать права человека, если они в больше степени защищены внутренним законодательством.
— принцип недискриминации и процесса её доказывания.
— принцип, в соответствии с которым, человек может получать пенсии от неограниченного количества государств.
Протокола 1 признаёт лишение имущества правомерным, только если это произошло:
— в интересах общества
— на условиях, предусмотренных законом
— и общими принципами международного права
Т. е. необходимо и достаточно наличие всех трёх условий для того, чтобы не было нарушения ч. 1 ст. 1 Протокола 1. В нашем случае были нарушены все три условия. Из чего следует, что ч. 1 ст. 1 Протокола 1 была нарушена.
Нарушение ст. 14 Конвенции в сочетании со ст. 1 Протокола 1 Конвенции
В соответствии со ст. 14 Конвенции:
Пользование правами и свободами, признанными в настоящей Конвенции, должно быть обеспечено без какой бы то ни было дискриминации по признаку пола, расы, цвета кожи, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, принадлежности к национальным меньшинствам, имущественного положения, рождения или по любым иным признакам.
Эстонское национальное пенсионное законодательство не содержит запрета на получение любой пенсии от любого иностранного государства. Тем не менее, если в отношении выплаты пенсий заключён международный договор, то действует международный договор. Эстония заключила международный договор только в отношении российских военных пенсионеров, ст. 5 которого налагается запрет на получение ими одновременно и российской военной пенсии и эстонской гражданской.
Таким образом только российские военные пенсионеры, в отличии от военных пенсионеров иных государств, лишены в Эстонии права на получение одновременно военной пенсии от иностранного государства и гражданской пенсии от Эстонии.
«Расовая» Директива ЕС даёт следующее определение дискриминации:
— прямая дискриминация имеет место, если с одним лицом обращаются, обращались или будут обращаться хуже, чем с другим в сопоставимой ситуации на основе расовой или этнической принадлежности;
— косвенная дискриминация имеет место, если очевидно нейтральное условие, критерий или практика поставили бы лица определенной расовой или этнической
принадлежности в особо неудобное положение по сравнению с другими лицами, если только данное условие, критерий или практика объективно не оправданы законной целью, и средства достижения этой цели не являются адекватными и необходимыми
В данном случае мы имеем дело с группой, которая включает в себя всех иностранных военных пенсионеров, проживающих в Эстонии и имеющих право на эстонскую гражданскую пенсию в соответствии с национальным законодательством. Все представители этой группы выполнили своё обязательство перед государством: выплачивали обязательные страховые платежи для получения пенсии, достигли пенсионного возраста (63 года) и имеют пенсионный стаж в Эстонии не менее 15 лет.
Но при этом государство путём заключения дискриминационного соглашения с Россией разделила эту группу на две подгруппы. Первая подгруппа – это российские военные пенсионеры, которые имеют право на эстонскую гражданскую пенсию только отказавшись от российской. Вторая подгруппа – военные пенсионеры других иностранных государств, которые имеют возможность получать обе пенсии.
Очевидно, что в данном случае с российскими военными пенсионерами обращаются хуже, чем с военными пенсионерами других иностранных государств в сопоставимой ситуации
Таким образом, здесь мы имеем дело с прямой дискриминацией по социальному признаку. Государственная идеология Эстонии придерживается такой точки зрения, что Эстония была оккупирована Советским Союзом. Причём дважды (в 1940 и 1944 году). Оккупация, и всё что с ней связано, носит явно негативный оттенок. Это воспринимается не как благо, а как зло. А если есть понятие оккупации-зла, то должны быть и конкретные носители этого понятия – оккупанты. И к этой категории как раз относят российских военных пенсионеров, которые тем самым образуют отдельную социальную группу. Исходя из этого, трудно ожидать к ним симпатий как со стороны «оккупированного» ими государства, так и со стороны отдельных представителей этнического большинства, которые работают как в социальной сфере и приостанавливают выплату пенсий, так и в судебной системе Эстонии и не удовлетворяют жалобы на приостановление выплаты пенсий.
Помимо этого стоит отметить, что российские военные пенсионеры в большинстве своём являются русскими и русофонами, имеющими русский язык в качестве родного, что может подтвердить Социальный отдел при Посольстве Российской Федерации в Эстонии. В подгруппе же военных пенсионеров иных государств русские либо отсутствуют, либо практически отсутствуют. По поводу их этничности нет чётких статистических данных. Можно лишь предположить, что в большинстве это этнические эстонцы, покинувшие Эстонию в 1940 и 1944, а потом вернувшиеся назад после восстановления независимости.
С одной стороны положения ст. 5 Соглашения можно рассматривать как нейтральное условие. Но оно, очевидно, ставит российских военных пенсионеров в особо неудобное положение по сравнению с военными пенсионерами иных государств. Также не вызывает сомнений, что лишение российских военных пенсионеров эстонской гражданской пенсии не оправданы законной целью, и средства достижения этой цели не являются адекватными и необходимыми. Следовательно, здесь мы можем говорить также и о косвенной дискриминации по языку, национальности и принадлежности к национальным меньшинствам.
В уже упоминаемом деле Кятрана Асмудсона против Исландии при аналогичной ситуации, когда из одной группы пенсионеров-моряков выделили подгруппу и лишили её пенсии, суд признал нарушение ст. 14 Конвенции.
Здесь также для примера можно привести положение российских военных пенсионеров в Латвии и Литве. В обоих этих государствах российские военные пенсионеры имеют возможность получать как российскую военную пенсию, так и гражданскую пенсию от страны проживания.
Заключение
На данный момент трудно спрогнозировать, когда российские военные пенсионеры смогут, наконец, получать две пенсии. Также неизвестно произойдёт ли это на основании новых межгосударственных договорённостей с Россией или в результате выигрыша процесса в Страсбургском суде. Ясно одно – рано или поздно справедливость должна восторжествовать.
